сказочный город Стокгольм («где улицы дышат сказками Астрид Линдгрен»), про свои студенческие годы («когда я верил, что нет такого слова «невозможно»), про свою маленькую фирму («производство дверей – не самый романтичный бизнес, но что бы мы делали без них?»), про очаровательный загородный коттедж семнадцатого века, которым много поколений владеет его семья («настоящий охотничий домик в горах»), про своих родителей («почтенных старичков, которые дадут фору любому молодому») и свою обожаемую дочь, для которой он сделает всё на свете. В результате этих ежедневных бесед ещё до его приезда в Лондон Арина стала воспринимать его как старого знакомого. Никлас вытеснил всех остальных поклонников из её жизни и не оставил времени переписываться с кем-нибудь ещё. В нём всё было прекрасно: умён, образован, много путешествовал, общался с интересными людьми. Ей нравилось его отношение к дочери («маленькая принцесса, ради которой хочется достать звезду с неба») и бывшей жене («достойная и талантливая женщина, которой было слишком тесно в семейном гнезде»). Даже сфера его спортивных увлечений – теннис, конный спорт, горные лыжи – свидетельствовали о высоком социальном статусе и достатке. Арину иногда даже пугал его статус. «Вот увидит меня – и разочаруется, – вздыхала она. – Провинциальная учительница, которая нигде не была и ничего не видела. Нищая иммигрантка, работающая официанткой, чтобы выжить. Всё, что у меня есть – это амбиции».
По ходу их общения она узнала, что много лет назад отец Никласа на пару со своим другом основал компанию по производству дверей. Время прошло, друг ушёл из бизнеса, отец выкупил его долю. Когда подросли сыновья, он предложил им войти в дело. Никлас, как старший сын, поддержал отца, младший сын выбрал политическую карьеру. И хотя, по признанию Никласа, он сам частенько тяготился своей позицией руководящего директора и хотел заняться чем-то более творческим, фирма приносила реальный доход, на котором основывалось благополучие их семьи, и он не мог подвести отца. «Отец вложил в эту компанию всего себя, и уйти из бизнеса, когда отцу уже за семьдесят, и он не в состоянии управлять компанией в одиночку, было бы предательством». Но для себя Никлас решил, что после смерти отца он продаст бизнес. Купит дом в провинции, начнёт путешествовать и заниматься инвестициями, будет участвовать в разных интересных проектах. Собственно, прозаическая компания по производству дверей и так добросовестно оплачивала все его интересные проекты на протяжении последних десяти лет, позволяя ему вести полуэпикурейский образ жизни, безгранично общаясь с друзьями, путешествуя, проводя время в окружении марочных вин и породистых лошадей. К тому же, последний год ему всё чаще приходилось брать выходные, чтобы провести время с дочерью. Как он говорил, у него был «оплачиваемый декретный отпуск», ибо очень деловая и амбициозная жена постоянно моталась по всей стране, встречаясь с клиентами и участвуя в конференциях, не желая ограничивать себя ролью матери. «Она так отчаянно пытается самоутвердиться в профессиональном плане, чтобы ещё раз показать мне, как тесны были для неё навязанные мною семейные рамки, но вместо этого я вижу только то, как я ошибся, полагая, что из неё выйдет хорошая жена и мать».
«Дурные феминистки! – думала Арина. – Неудивительно, что западные мужчины валом валят в Россию за русскими жёнами».
– Почему ты решил привезти девушку из России? – спрашивала она его.
– Я был в России дважды по делам и был потрясён, какие там красивые, умные, тонкие, душевные женщины, и при этом такие жестокие и ограниченные мужчины. Я говорил с русскими женщинами про историю, искусство, проблемы генофонда, а мужчины всё время требовали водку, баню и футбол. В то время я был женат на Лауре и не мог привезти одну из этих райских птиц с собой в Швецию, но идея о русской жене зародилась именно тогда. А почему ты решила искать мужа за рубежом?
– Наверное, потому что с русскими мужчинами нельзя говорить про историю, искусство и проблемы генофонда, – смеялась Арина. – Мне представлялось очень утомительным постоянно казаться глупее, чем я есть, чтобы польстить мужчине. И потом, на рынке невест огромная конкуренция. Любой работающий, непьющий мужчина без очевидных пороков идёт нарасхват. Мне казалось унизительным становиться в очередь или раздвигать толпу локтями, это не мой стиль.
Никлас остался доволен её ответом.
– Моя бывшая жена обчистила меня до нитки при разводе, – признался он. – Мне понадобится ещё несколько лет, чтобы восстановить свой материальный статус. Мне не потянуть второго развода, поэтому в этот раз я хочу быть уверенным на все сто, что я нашёл правильную женщину.
И Арине очень хотелось оказаться той самой «правильной женщиной».
Глава 32. Mister Right
Никлас прилетел в Англию за два дня до их встречи – остановившись у друзей в провинции. По его словам, в первый день они «пили изумительное пряное вино из терновой ягоды, а этот старый плут полковник опять рассказывал байки из своей безбашенной молодости», на второй день катались на лошадях по лесам Восточного Эссекса. Сезон охоты закончился в феврале, и всего лишь два месяца назад Никлас приезжал в Англию пострелять фазанов в угодьях своего старинного английского приятеля: «Если ты полистаешь журнал „Кантри Лайф“ в магазинчике, что продаёт прессу, ты поймёшь, как популярно это занятие среди англичан высшего класса». На третий день он ужинал в лондонском Банкетном зале в компании какого-то старинного монархического общества, членом которого являлся последние девять лет. Каждый год члены общества праздновали восстановление монархии после падения Кромвеля. Из курса истории Арина помнила, что на место обезглавленного Чарльза I, в русской истории более известного под именем Карл I, пришёл его сын Чарльз II, и с тех пор Британия никогда уже не посягала на институт монархии. Чарльза-отца провозгласили мучеником, как это случилось с расстрелянной семьей Романовых, но только в Англии могло возникнуть общество по поддержке монархического строя. Сам Никлас называл себя завзятым роялистом и считал, что поддерживать монархию в Швеции – почётный долг каждого шведского гражданина.
Арине уже казалось, стоит ей связать свою жизнь с этим человеком – и у неё начнётся жизнь, которую она видела только в кино – благотворительные балы, старинные замки, охотничьи домики. Немудрено, что в день свидания она оставила шестьдесят фунтов в салоне красоты, в котором не была ни разу за всю свою лондонскую жизнь, и где за два с половиной часа субботнего утра из неё сделали девушку из журнала мод.
Она шла по улице уверенной походкой молодой красивой женщины, которой предстоит встреча с мужчиной её мечты, и любовалась своим отражением в каждой витрине. Для этой встречи она оделась нарочито небрежно – в облегающие джинсы-клёш и элегантный кремовый жакет с широким поясом, купленный на январской распродаже. Маленькие женские хитрости, вроде дополнительных искусственных ресничек, тщательный макияж а-ля натурель, французский маникюр, жемчужные серёжки в ушах, аромат дорогих духов, нанесённых «для пробы» в магазине парфюмерии – ведь Никлас привык к ухоженным женщинам, которые не потерпят никакой дешёвки.
Она уже сказала ему, что по профессии преподаватель и в Лондоне изучает английский язык (по правде, уже почти не изучает), параллельно преподаёт русский язык иностранцам (хотя все мнимые ученики уже на первом уроке признаются в совсем иных намерениях) и занимается музыкой с детьми (ну, ведь один раз занималась!). Несколько дней в неделю работает на конференциях (ассистировать на конференциях – это вам не то же самое, что приносить чай и кофе). Именно так. Лондонская жизнь научила её «подавать себя». Не подашь – не поешь. Умение блефовать значилось в числе первых навыков выживания в чужой стране.
С утра у них вышло некоторое недоразумение, слегка омрачившее её радужное настроение. Никлас позвонил в восемь утра и сказал, что зарезервировал столик в западном Лондоне, в «изумительном маленьком кафе удивительно тихого и романтичного района». Поскольку Арина взяла за правило не встречаться с мужчинами в «маленьких кафе тихих районов»,
